Я все-таки решила записать...

[vjbcys2011]

Мне наснилось таких ужасов, я выползла из охренительного для меня кашмара, вылазила из него долго и мучительно,
так что не рискнула снова лечь спать……..

оооочень многа буквоф

Снилось, что я со своим парнем жила в частном доме, вместе с нами жила сестра с детьми. Соседний по улице дом принадлежал одинокой молодой женщине. Ее усадьба была гораздо больше нашей – большой дом, деревья вокруг дома, наподобие мини-парка. Она редко куда выходила, иногда ее можно было встретить в магазине или увидеть мельком во дворе. Она была тихой, замкнутой, вежливо-приветливой с соседями и не более.
Однако последнее время я достаточно часто сталкивалась с этой женщиной, хотя раньше мы с ней кроме «здравствуйте – до свидания» никаких более тесных контактов не имели. Она была слегка меня постарше, наверное чуть под тридцать – высокая, статная, красивая. Такая строгая красота – длинные волосы, всегда уложенные в прическу, неяркий макияж, одежда слегка старомодная, такую носят женщины постарше, но очень качественная и красивая, походка прямая, даже гордая, я бы сказала – она не ходит, а как будто плывет, ровно, неторопливо.

После нескольких дней встреч на улице, мы с ней как-то случайно разговорились. Она оказалась очень милой, доброжелательной, приятной собеседницей и однажды пригласила меня зайти к ней в гости. Я не была против, она мне понравилась.
Первый раз я просидела у нее совсем недолго, она по соседски угощала меня чаем с печеньем, и мы мило разговаривали – ни о чем конкретно, за жизнь, так сказать. Что меня поразило в ее доме, так это то, что дом изнутри оказался гораздо больше чем выглядел снаружи, в нем было бесчисленное количество комнат, коридоров и лестниц, и еще у нее было очень много посуды. Мы сидели в гостиной, пока она не принесла чай, дверь в кухню была открыта, я заметила шкафчики со стеклянными дверцам до отказа забитые чашками и тарелками.

На следующий день вечером она снова пригласила меня к себе. Так повелось, что я почти каждый вечер забегала к ней попить чаю и поговорить о том, о сём. Однажды весь вечер мы сидели и смотрели ее старые фотографии, новых у нее не было – на фото были ее родственники, которые уже много лет как умерли. Она рассказывала, что теперь живет совсем одна, у нее никого не осталось. Зато теперь она ведет дневник, каждый день пишет туда события дней, воспоминания, просто личные заметки. Женщина достала три толстые тетрадки и с гордостью показала мне. От корочки до корочки они были исписаны мелким аккуратным почерком. Потом она протянула одну тетрадку мне, и сказала, что очень прониклась нашей с ней дружбой и теперь полностью мне доверяет, и очень хотела бы чтобы я почитала, что она пишет. Я не хотела брать тетрадь, возразила, что раз это дневник, то там наверное что-то очень интимное, и мне не следует нарушать ее личное пространство. Она настаивала, сунула тетрадь мне в руки, и я из вежливости не стала с ней спорить. Решила для себя, что не буду его читать, а потом просто в следующий раз случайно забуду тетрадь у нее на столе при уходе домой.

В следующий вечер я так и сделала. Тетрадь я даже не открывала, и когда уходила, оставила ее на столике за которым мы пили чай. Соседка увидела это, поджала губы, но ничего не сказала, потом улыбнулась и проводила меня до двери, но перед этим переложила дневник со стола на комод. Мебель у нее в доме была как будто старинная, массивная, темная, из настоящего дерева, не наши современные двпешные шпоновые стенки и полки.
Входная дверь была расположена в длинном коридоре-лестнице, чтобы попасть к ней в дом, в центральную гостиную, нужно было подняться от входа по этой лестнице степеней 20 наверное, так получалось, что весь ее первый этаж находился примерно метрах в двух над уровнем земли. Впервые увидев, это тоже меня поразило.

Через день я возвращалась домой с работы, навстречу из нашего дома во двор ко мне выбежала моя пятилетняя племянница Олеся, она была довольна и сразу полезла в сумку, спрашива, что вкусненького я ей купила. Я обняла ее, взяла на руки, начала с ней разговаривать прямо во дворе, пока ни увидела нашу соседку.
Женщина стояла на своей стороне за забором и выжидающе смотрела на меня. Заметив ее, я поздоровалась и обратила внимание, что она чем-то расстроена. Она не стала отвечать мне на приветствие, а сразу влоб спросила: «Почему ты не вернула мне дневник?» Я сначала растерялась, я хорошо помнила, как она сама брала его со столика, когда я уходила. Отвечаю ей: «Я же положила его на столик». Она нахмурилась: «Неправда, ты его мне не возвращала, отдай, это моя вещь!»
Мне стало очень неприятно, создавалось впечатление, что меня обвиняют в воровстве.

Ее лицо вдруг стало злым, а голос резким: «Пойдем ко мне, отдашь мне тетрадь» Олеся, наблюдавшая с моих рук, испуганно прижалась ко мне. А когда я повернулась выйти со двора, вцепилась ручками и зашептала: «Не надо, не ходи, она страшная». Мне самой как-то досадно стало, совсем не ожидала, что вчерашняя дружелюбная соседка окажется такой грубой. Почему-то я потащилась с девочкой на руках. Олеся сидела у меня в руках как маленькая обезьянка, держась руками за шею и обхватив ногами вокруг талии, носом мне в плече уткнулась – так малышей, кстати, очень удобно носить, по крайней мере, она ко мне так частенько запрыгивает.

Мы подошли к дому, женщина вошла в дверь первой и стала подниматься по ступенькам, а я остановилась на пороге и почувствовала, что не могу идти дальше - такие предчуствия неоднозначные – жутковато стало, умом понимаю, чего бояться? я здесь уже не превый раз, никогда никаких неприятных ощущений не возникало, но что-то тормозит, не дает с места двинуться. Олеся тоже боится, ее аж какой-то мелкой дрожью бить начало. Я поздновато подумала, может эта женщина больна, какое-нибудь психическое отклонение, провалы в памяти, надо быстро зайти, показать ей куда она положила тетрадь и вернуться. Только настроилась сделать шаг, а она уже поднялась до верхней ступеньки, поворачивается ко мне и говорит уже добрым, каким-то приторным голосом: «Что же ты встала? Пойдем, я познакомлю вас со своим дядей, он будет раз вас увидеть?» …Дядей? Каким еще? Сколько раз у нее была, ни разу не наблюдала присутствия хоть одного другого человек, да она же сама говорила, что живет одна. Весь настрой зайти тут же опять улетучился. Она, глядя как я топчусь на месте, опять изменилась в лице, глаза сощурились, черты лица искривились, смотрит на меня, почти шипит: «Ты должна! Зайди ко мне! Ты меня обманула!» Олеся тоже обернулась на нее, а я на миг отвлеклась на девочку, а когда вновь подняла глаза на женщину, с ужасом увидела, что ее молодое лицо состарилось, волосы растрепались и поседели, пальцы руки ссохлись и скрючились. Олеся тоже увидела, начала биться в истерике и кричать: «Нет! Нет! не надо! не ходи, пожалуйста!» А старуха как заведенная повторяла: «Ты должна, ты должна, ты должна, …» Словно гипнотизу подверглась, я действительно не могла сопротивляться. Понимаю, что дело плохо, столкнулась с какой-то чертовщиной, не хочу идти и страшнее всего почему-то за Олесю, но ноги уже сам двигаются, поднимаются по лестнице и глаз отвести не могу. Девочка замолчала, потому что, по-моему, кричать уже больше не могла, уткнулась лбом мне под подбородок и замерла прижавшись, а я поднимаюсь и вижу ее макушку, волосы от маковки расползающимя кругом стали сереть, белеть и редеть, так что кожа стала просвечивать, она вся сжалась в маленький комочек, а я не могла остановиться, решила только, что ни за что не отпущу ее из рук.

Войдя в гостиную, соседка снова приобрела удобоваримый вид, она осталась старухой, но надела добрую, насколько это возможно, маску. И повела нас по длинному коридору с красной ковровой дорожкой. От одной из дверей навстречу нам вышел мужчина, сначала я непоняла что с ним не так. Он раскрыл руки как будто хотел нас обнять, и улыбаясь не самой приятной улыбкой пошел нам на встречу, говоря: «Какая хорошенькая девочка, можно мне ее подержать?» Когда он подошел поближе, я увидела, что его лицо, руки, все открытые участки тела сшиты из маленьких кусочков кожи – какойто франкенштейн, стало не только страшно, но еще и противно, я отдернулась из открытых рук и попыталась увернуться. Из разных дверей стали выходить люди – если это можно было назвать людьми. Они были сшиты из кусков, на них была оборванная одежда, зомби – вот точно, на некоторых жуткие рваные раны на полтела, зашитые грубыми нитками, огромные порезы, мясо, кровь, гниль и прочая. Они начали меня окружать, пытаться говорить все разом, и все тянули руки к моей девочке. В тот момент страшнее всего было за нее. Лица жуткие – синие, с опухолями, дырами, порванными губами. Я как могла от них уворачивалась, пятилась, лишь бы они не коснулись. Как я поняла, они и есть родственники этой женщины, умершие много лет назад, но продолжавшие жить в том же доме, возможно под землей, под первым этажом. Поэтому было много посуды на кухне, хотя зомби разве едят из посуды? Не важно, в тот момент я видела эту связь. Соседка-старуха окрикнула меня: «Знакомься-знакомься, это очень хорошие люди». Пятясь и спотыкаясь, я выкатилась в гостиную, и первое что увидела - это тетрадку, как раз там куда ее вчера положила соседка, поняла что это был только предлог что бы заманить меня. Она обиделась, что я не хочу читать ее записи.

Гостиная неожиданно расширилась до размеров целого парка, откуда-то появились толпы детей – тоже страшные, уродливые, с торчащими волосами, костлявыми пальцами, слюнявыми ртами. Но они меня не трогали, шли сквозь толпу которую создали зомбаки вокруг меня, прямо юркали между телами. Я смотрю на все это безобразие, творящееся вокруг, вижу, что бить, резать и пожирать меня пока никто вроде не собирается. Стало как-то поспокойнее, тем более, что Олеся из моих рук исчезла, и появилась уверенность, что я спрятала ее в надежное место.

Думаю – этого не может быть, так не бывает на самом деле, бред-бред, мне это сниться – точно я сплю! надо просыпаться, только как? Или надо заставить их всех исчезнуть. Пытаюсь представить что толпа исчезает, только бесполезно, существа на доли секунд мерцают, мигают и проявляются, продолжая двигаться в том же направлении. Получается - осозналась во сне, пытаюсь открыть глаза, но не получается опять. Как будто пытаюсь дверь открыть, а кто-то с другой стороны тянет ее обратно. К тому же постепенно становится темнее – не электрический свет гаснет, а вроде как вечереет, сумерки наступают.
Когда пытаюсь приоткрыть глаза, вроде свет яркий сквозь веки брызжет, но мне их назад тянет, как створки захлапываются. Ну никак… от этого страх снова подбирается, уже все настойчивее, ужас накатывает волнами, почти парализует, стою посредине, все на меня смотрят, а я во сне стою с распахнутыми глазами, а наяву силюсь веки разомкнуть, да только бесполезно!!!

Вспоминаю – да, у меня же будильник заведен на 7:00 сейчас он прозвенит и я проснусь, надо всего лишь приоткрыть хоть маленькую щелочку и вглянуть на экран. Даже удается на какие-то секунды приоткрыть глаз, смотрю на телефон – 6:50, и опять меня утягивает назад. Думаю «ура» – еще чуть чуть и я проснусь. Жду, жду и понимаю, что нет, будильник не прозвенит, надо продолжать самой. К этому времени я уже очень устала, и психологически и физически, ноги не держат, всю бъет и колотит, думаю - я не выдержу, умру, наверно, прямо здесь, и эти монстры будут по мне ходить. Из каких то последних сил вдруг начинает получаться приоткрывать глаза Увидела свет, потолок, ощутила себя, лежащую на диване, так обрадовалась! а зря – момент расслабления и меня опять кинуло в темноту. Свет уходит, силы тоже, падаю, забиваюсь в какой-то угол, кричу: «Нет, нет, нет! Оставьте свет, я без него не могу проснуться! Я опять усну, не хочу! Не хочу…»

Сколько просидела – не очень долго видимо, вдруг подумала, чтобы проснуться, надо причинить себе какую-то боль, чтоб выкинуло нахрен изо сна. Что делать? Встала… кое-как поплелась сквозь толпу, они меня задевают, это так мерзко, холодно, страшно до колик, все болит. Выбрела в какой-то коридор и вижу , что из одной двери пробивается свет, рванула туда. Открываю – в большой комнате дети – Олеся и соседский (настоящего соседства по квартире) мальчик, чуть ее постарше, играют как ни вчем не бывало вдвоем. На полу стоит большая коробка с апельсинами, они их чистят и кидают в стену, веселые такие, живые, здоровые. Мне они совсем не удивились, даже наверное внимание не обратили. Я говорю мальчишке: «Кинь в меня апельсин, сильно! чтобы мне было больно» Они смеются начинают кидать в меня, только мне совсем не больно, один вообще просто рукой поймала – оранжевый, мокрый, сок сквозь пальцы брызжет. Разозлилась, кричу ему «Кидай сильнее! чтобы я почувствовала!» Но они маленькие, сил им не хватает. Потом смотрю в коробке этой бутылки пустые лежат. Кричу кидай бутылку, сама еле стою, оперевшись спиной на стену. Мальчик берет бутылки кидает, но она врезается в стену мимо меня, разбивается со звоном, осколки падают на пол, а дети исчезают. И опять свет начинает постепенно гаснуть, падаю на колени, начинаю руками собирать осколки и резать руки – тыльную сторону ладони, вернее даже мягкую часть кисти между большим и указательным пальцами – треугольник такой. С остервенением тыкаю стеклом в мякоть, одной руки, другой… Вижу, что образуются порезы, боль нахлынывает адская, острая, пронзительная, аж глаза застилает, кровь по рукам хлещет – черно красная, капает, даже льется на пол и понимаю что наконец просыпаюсь.

Сижу в своей комнате на полу возле дивана в ночной рубашке – милый спит на диване. В окно гляжу – темно. Из коридора свет просачивается. Только боль почему-то не отступает, все так же режет, на руки опускаюсь взглядом – пальцы, запястья, ладони в крови. Уменя опять истерика – как я могла обо что-то порезаться, почему кровь? Пытаюсь зажать раны, все равно бежит, на полу лужи красные образовываются. Говорю вслух как могу громко: «Проснись, помоги, я не знаю, не знаю! как это получилось, я порезалась очень сильно». Он не слышит, на крик срываюсь, ору уже: «Помоги! Помоги! Проснись! Надо забинтовать!» Вижу, что он наконец проснулся, сижу руки зажимаю между ног в рубашку. Сил встать нет, темно. Он меня увидел, соскочил с дивана, ничего не понимает: «Что случилось, как это ты порезалась? Боже, как сильно! Сейчас..» Побежал на кухню за аптечкой – на полку, слышу оттуда ругается – куда бинты то все делись, было же много. Опять возвращается – руки мои берет, осматривает. Говорит: «Раз нет бинтов, надо хотя бы обмыть раствором и настойкой залить. У меня трава есть, мне соседка дала, от порезов, что бы кровь сворачивалась»
Какой настойкой, господи? Какая еще соседка?

Ведет меня на кухню, хочет достать кружку из мойки, только кружек чистых нет… Смотрю в свою раковину, а она завалена грязными кружками – теми, которые у той женщины в кухонных шкафчиках стояли – много-много кружек, целая гора, соскакиваю, включаю воду, пытаюсь вымыть хоть одну, руки режет, щипет, из глаз искры, слезы. Милый в это время притащил ящичек металлический с аптечкой, достает из нее бутылочку с зеленой жидкостью, начинает мне из нее на руки капать. А я во все глаза на ящик этот смотрю – точно такой же стоял у той женщины в доме на видном месте. Спрашиваю похолодев: «Где ты взял этот ящик?» Отвечает: «Так говорю же, соседка дала, та к которой ты в гости все время ходила»
Все… это полный аут… Поняла, что ни хрена я не проснулась!!! И это снова сон. Толкаю бутылку от себя, кричу что-то, и чувсвую, что ужасно хочу спать, просто проваливаюсь в безсознательное состояние. Стараюсь глаза не закрыть, сердце рвет, руки трясутся, лицо мокрое от слез...
…Соскакиваю и …сажусь на диване.

Темно… милый спит рядом, тихо, тепло, в ногах одеяло. Руки к лицу, сквозь черноту – чистые, но очень больно. За телефоном под подушку. На часах 5:30 утра. А спать все равно хочется, думается глаза прикрыть и опять в сон провалюсь. Господи, только не это! Поднялась с дивана. Сама себе говорю: «Успокойся, ты проснулась. По настоящему. Теперь точно. Надо чем-то отвлечься…» Пошла на кухню, поставила чайник, налила чаю – но все равно дурно. Все помню, до мельчайших подробностей. Думаю пойду хоть компьютер включу, свет везде врубила. Минут 10 или 15 все ждала, что это опять сон. Потому что и тогда абсолютно точно чувствовала, что проснулась. И кисти все еще болят по настоящему, прямо каждый порез чувствую. Посидела включила дайри. Стала вспоминать, почему такое могло приниться? Вспомнила, что заходила на крипи-фест. Но вот честно, абсолютно ничего не читала, и ни одной картинки не видела, пихнула баннер в цитатник на потом. Еще вспомнила, что где то в избранном выцепила фразу, что чтобы осознаться и контролировать себя во сне достаточно увидеть свои руки, и что это на самом деле ошибочное мнении (ага, вот нашла откуда это).
Самое прикольное, что я по ОС много информации себе в цитатник закинула, но абсолютно ничего еще не читала, во-первых некогда, во вторых лень.

Сижу, запостила «panic», думаю записать или нет? А вдруг еще хуже будет?
Потому как этим же днем наивная девочка решила подремать часок – так вот днем приснился тоже кошмар, сон с очень похожими симптомами, как то – осознание что сплю, попытки проснуться, просыпание во сне с полной уверенностью, что это явь, неправильный подсчет времени, боль и остаточные явления при пробуждении, только я его записывать не стала. Я днем, когда успокоилась, даже поржала сама над собой, порадовалась, что это всего лишь сон.

А в это утро, наверное, часа полтора ушло, чтобы успокоиться и что бы руки перестали по настоящему болеть. Вот так..

Сейчас многие мелочи я уже подзабыла, и это хорошо, а многоих подробностей рассказывать не стала, и надеюсь тоже забуду.

Кто осилит все ето – можете дружно покрутить мне пальцем у виска и посмеяться надо мной,
мне это даже прибавит уверенности.

.....