Неожиданно с чего-то пригрезился очередной детский зомбокошмарчик. Да не абы какой, а вроде даже с сюжетом. Ух, не люблю я эту зомбопакость, не боюсь наяву, а просто бе, так надо же было мелькнуть на днях где-то во френдленте картинке.
В общем, он довольно наивный =)
* * *
13.04.2013Я была маленькой девочкой, лет 12, и жила то ли в детдоме, то ли в интернате, по крайней мере родителей совсем не помню. Дом, в котором обитали дети, находился в глубокой зеленой долине меж высоких гор. Красивое место – широкая равнина-ванна с редкими большими деревьями, пыльная накатанная дорога, спускающаяся с перевала к дому, высокое голубое небо в редких белых облаках. Два горных хребта почти сходились друг к другу с противоположных сторон и образовывали узкую расщелину – выход к морю. Его было видно из жилых окон. Не сказать, что мне там плохо жилось. Ровно, спокойно. Я ни с кем особо не дружила, но помню, что иногда мы какой-то небольшой компанией ходили к морю через проход-расщелину, сидели на камнях, разговаривали. Чужих людей там не было, маленький детский мир. Самым старшим было, думаю, лет по 16. И все было бы ничего.. если бы однажды со мной не стали происходить странные вещи.
По вечерам, когда дети укладывались спать, по всему дому мне начинали мерещиться какие-то шевеления. Либо я замечала, что в темноте что-то мелькает за окном. Я оборачивалась, пытаясь ухватить взглядом источник движения, но не успевала. Кто-то или что-то бродило вокруг меня - раскрывало двери, сминало постель, отдергивало шторы, проходило за спиной, обдавая потоком воздуха. Оно появлялось с наступлением ночи, не причиняло мне никакого физического вреда, но весьма расшатывало нервную систему. А потом я заметила, что людей в доме стало меньше. Утром меньше народу собиралось на завтрак, меньшими группами дети гуляли по долине. Но ничего конкретного так и не видела. И не пыталась ничего предпринять, пока однажды не случился страшный случай.
Мы с друзьями, человек 6, гуляли по берегу, жгли костер, кидали на расстояние в воду камни. Был теплый вечер, и вскоре начали сгущаться сумерки. Мальчишки подбрасывали сучья в костер и негромко переговаривались. Один из них предложил искупаться в море. Не знаю почему, но вообще-то в море мы не заходили, нельзя было даже бродить. Максимум, что позволялось - потрогать воду руками, достать камушек с расстояния вытянутой руки, набрать воды в котелок. С чего ему вдруг пришла такая идея в голову? Его друг поддержал затею, а девчонки наоборот начали испуганно отговаривать, это было каким-то серьезным проступком. Я не участвовала в разговоре, я вообще сидела на большом камне чуть вдалеке ото всех и наблюдала. Завязался спор, в конце концов, парни не стали никого слушать. Они поднялись от костра и с сердитыми лицами направились в темноту к кромке воды. Остальные притихли, но следом не пошли, эти двое были чуть взрослее нас, не принято было всерьез оспаривать решения старших. У края они остановились, как будто набираясь смелости, а потом прямо в одежде, не раздеваясь, побрели вперед. Сомневаюсь, что кто-то из нас умел плавать. Дно круто уходило вниз в глубину, через несколько метров вода скрыла ноги, руки, плечи, а потом и полностью головы мальчишек.. Это было глупо! Не так я понимала значение слова «искупаться», было непонятно – зачем вообще заходить в воду, не воспринимая это как забаву. Те, что сидели у костра как-то быстренько собрались, закидали песком огонь и по-тихому ушли, а я соскочила с камня и подошла к воде. Поверхность перестала расходиться кругами. Темнота и тихий плеск – было жутковато. Что заставило их уйти в море?
Через несколько минут вода резко заволновалась и на поверхности показались две макушки. Я поначалу обрадовалась, но потом увидела, что с глубины на меня выходят уже не люди. По крайнем мере, не живые люди. Я уцепилась взглядом в одного из них и не могла оторваться, прикованная ужасом. Волосы были спутаны и торчали грязными сосульками, с головы лохмотьями свисали водоросли, на серой коже лица проступили трупные пятна, глаза ввалились в темные провалы, но были зрячими – он смотрел на меня, двигаясь вперед. Рот скалился в мерзкой усмешке, с грязных лоскутов бывшей одежды стекала ручьями вода. Неприятное, страшное зрелище. Сначала я окаменела от страха, но чувствуя, что расстояние между нами стремительно уменьшается, через силу, начала отступать назад. Два существа, одинаково изуродованные разложением и грязью, упорно молча двигались в мою сторону. Я шарахнулась в сторону, не отрывая глаз. Отвернуться не решалась, так же молча пялясь перед собой, отступала по песку шаг за шагом. Казалось, только повернись, и уже протягивающиеся к тебе безобразные конечности ухватят за плечо. Спиной втолкнулась в прибрежный колючий кустарник и оцарапав локоть, наугад дернула ветку, попавшую под пальцы. Сухая хворостина крошилась в руках, и я, не думая, что делаю, начала кидать обломки в приближающиеся мерзкую тварь. Навряд ли это смогло бы его остановить, но движение создало ощущение хоть какого-то сопротивления и придало сил. Тонкие короткие палочки врезались в то, что осталось от лица, и застревали как в вязком болоте, всасывались во внутрь и оставляли рваные не затягивающиеся дыры. Почти сходя с ума от страха, развернувшись и располосывая руки о колючки, ломанулась прямо сквозь бьющие ветви в сторону расщелины, ведущей к дому.
Утром никто из свидетелей вчерашнего не говорил о случае у моря, я и не спрашивала. Двоих, ушедших в море и вернувшихся измененными не вспоминали. Дни продолжали тянуться ярким светом, вечера и ночи все так же для меня наполнялись случайными передвижениями и шорохами вокруг. Только через какое-то время я начала их видеть. Даже еще до наступления кромешной темноты, в сумерках, каким-то образом, я научилась различать силуэты, бродящие по дому и вокруг. С каждым новым увиденным призраком, все четче вместо фантомного серого пятна могла разглядеть бывших людей, с их изувеченными телами, раздробленными вывороченными из суставов конечностями, изъеденными гнилью лицами, стеклянным взглядом в никуда. Они бродили мимо живых, которые не видели и попросту не знали о них. Не выказывая никакой конкретной цели, спускались и поднимались по лестницам, хаотично обходили территорию у дома, иногда сталкивались на дорожках, и тут же расходились каждый в свою сторону.
Их было немного, но я не видела одних и тех же каждое последующее явление. Они меня не трогали, не причиняли весомых неудобств, не пытались приблизиться, словно не замечали, и я постепенно перестала бояться и шарахаться. Ощутимой проблемой, возникшей со своеобразным «прозрением», стала невозможность спать по ночам. Сон при всем желании не шел. Встретив с наступлением темноты первые тени, я, чаще всего, взбиралась на пологий кусочек крыши дома над балконом, куда существа не могли попасть, и наблюдала сверху за периодически попадающими в поле зрения. Сидела до наступления утра, зная, что смогу отоспаться днем при свете. Не могу сказать, какое время продолжалась эта канитель, я порядком устала от однообразия. Я ничем не занималась, только и делала, что вглядывалась вниз, привыкшими к темноте глазами, по ночам и спала днями. К бродящим в доме и вокруг уже не чувствовалось омерзения, я пожалуй, даже испытывала к ним что-то вроде жалости. Смотреть на бессмысленные передвижения искалеченных разбитых тел, не понимая причин их появления и не догадываясь о своей роли во всем этом действе, было весьма удручающе.
Однажды, забравшись на излюбленное местечко на козырьке балкона, я с удивлением обнаружило, что оно уже занято. На моем месте, поджав к груди ноги и обхватив колени руками, сидела девчонка моего возраста. В темноте она казалась белым светящимся комочком. Тоненькая как былинка, с угловатыми хрупкими плечиками, большими серыми глазами и светлой макушкой. Она подняла на меня взгляд и тут же подвинулась, я села рядом, застывши в такой же позе. Девочка молчала, я тоже не знала, что спросить. Мне было интересно, откуда она взялась, но я не решалась первой нарушить тишину. Действительно, было невероятно тихо, ни шелеста листвы, ни стрекота летних сверчков, никаких ночных звуков. Даже тени, то и дело выворачивающие по гравийной дорожке из-за видимого угла дома, похоже двигались над землею и не издавали ни единого шороха. Посидев еще чуть-чуть, я все же спросила: «Ты видишь?». «Вижу», - интонация была ничуть не удивленной или заинтересованной, скорее уставшей. Мне казалось, что она все знает – кто, откуда и зачем, и сейчас обязательно мне объяснит, поэтому я сидела и просто ждала продолжения. Темная долина под нами скупо освещалась луной, видны были абрис дороги, спускавшейся к дому и очертания темных гор, контрастирующих с серебрившимся каменными верхушками. Девочка сидела, вглядываясь в видневшееся где-то на горизонте начало дороги, и я невольно следила, куда упирается ее взгляд. Она неожиданно схватила меня за руку и велела: «Смотри, сейчас..».
Я глядела, всматриваясь что есть силы, надеясь найти ответы на мои незаданные вопросы, но ничего не видела. Тогда она тихонько начала говорить, речь ее была сбивчивой и оборванной: «Ты – проводник. Кого-то из нас выбирают, хотим мы этого или нет... и мы должны. Они все потерянные.. они не виноваты, но не могут сами. Мы должны помочь им уйти». Нежным детским голоском, пока она говорила, у меня словно открывалось сознание. Еще ничего не видя и не попробовав сделать, я будто начинала понимать – как, что случится, и что я должна делать. Не вырисовав для себя ни единого образа, не предчувствуя определенных действий, догадывалась, что все необходимое мне уже вложено в мысли и подкинуто интуитивными способностями. Впитывая в себя всю невесомую неосязаемую, но такую важную информацию, вдруг прониклась невероятным восторгом и уважением к этой маленькой светлой девочке, которой досталась нелегкая ноша. Подумалось, что мне проходить этот путь будет значительно легче, приняв ее объяснения и поучения, тогда как самой ей пришлось догадываться самостоятельно и учиться на своих ошибках. Зато теперь она с облегчением передает мне свой опыт, получая возможность отдохнуть.
Она снова сжала мою руку, и мы волшебным образом оказались на земле, стоя за калиткой двора на краю дороги. По дорожке от дома брело несчастное убогое существо, натыкаясь на камешки сбитыми волочащимися ногами, застревая перед ними и обходя, казалось бы такие незначительные для живого человека, препятствия. Слепо тыкалось в другую сторону, разворачиваясь чуть ли не под прямым углом, не зная ни цели, ни смысла передвижения. Я насмотрелась за последнее время на подобных, только этими видениями и были заняты все мои ночи. Вот только, что мне делать с ними я тогда не знала, понимала только, что не просто так мне дано их увидеть. Моя спутница, указала мне рукой куда-то в сторону гор, и тогда я услышала – тонкий хрустальный звук, мелодичный ненавязчивый колокольчик в густой застывшей тишине. Или звонок... Детский велосипедный звоночек, еле слышный приятной мягкой трелью. На дороге в конце долины высветилось светлое пятнышко, неспешно катившееся в нашем направлении. Чем ближе оно приближалось, тем четче можно было различить действительно катящий велосипед, с белой рамой, отблескивающими спицами и аккуратным металлическим звоночком на руле. Двухколесный, не слишком большой, без кого-либо управляющего им, сам по себе он плавно двигался по дороге. Зомби-существо уже достаточно далеко утащилось от колеи, все так же впадая в ступор перед малейшей преградой. Когда велосипед приблизился к кему, я уже знала что делать, и повторяла: «Заблудшая душа, держись.. Держись!» Девочка поправила меня: «Не надо вслух, они все равно не слышат тебя. Слова должны идти изнутри, ты не должна их говорить, их надо чувствовать и звать сердцем». Я звала, просила держаться, вкладывая все желание помочь, настраивая и направляя. Существо, услышавшее меня, остановилось и замерло. Начав растворяться белой дымкой, потянулось размазанным облаком к дороге, просквозило, тая, сквозь рамку велосипеда и исчезло на ходу. Я провела его в иной мир и избавила от земных тягот и мучений.
* * * *
Дальше почему-то было снова страшно, это не было продолжением сна о потерянных душах, а какое-то отдельное зомбо-злобие, где, пожалуй, спасать нужно было уже меня. Среди этого продолжения я несколько раз заставляла себя очнуться, но неизменно проваливалась обратно в сон, совершенно осознанно мучаясь – да когда ж это уже кончится! Размышляла на ходу: ну зомби, подумаешь, что они мне сделают? И сама себе отвечала – боль, боль, больно, я боюсь боли!! Проснулась в шесть утра и пошла бродить по квартире, ни капельки не отдохнувшая и вымотанная. Досыпала днем.
В общем, он довольно наивный =)
* * *
13.04.2013Я была маленькой девочкой, лет 12, и жила то ли в детдоме, то ли в интернате, по крайней мере родителей совсем не помню. Дом, в котором обитали дети, находился в глубокой зеленой долине меж высоких гор. Красивое место – широкая равнина-ванна с редкими большими деревьями, пыльная накатанная дорога, спускающаяся с перевала к дому, высокое голубое небо в редких белых облаках. Два горных хребта почти сходились друг к другу с противоположных сторон и образовывали узкую расщелину – выход к морю. Его было видно из жилых окон. Не сказать, что мне там плохо жилось. Ровно, спокойно. Я ни с кем особо не дружила, но помню, что иногда мы какой-то небольшой компанией ходили к морю через проход-расщелину, сидели на камнях, разговаривали. Чужих людей там не было, маленький детский мир. Самым старшим было, думаю, лет по 16. И все было бы ничего.. если бы однажды со мной не стали происходить странные вещи.
По вечерам, когда дети укладывались спать, по всему дому мне начинали мерещиться какие-то шевеления. Либо я замечала, что в темноте что-то мелькает за окном. Я оборачивалась, пытаясь ухватить взглядом источник движения, но не успевала. Кто-то или что-то бродило вокруг меня - раскрывало двери, сминало постель, отдергивало шторы, проходило за спиной, обдавая потоком воздуха. Оно появлялось с наступлением ночи, не причиняло мне никакого физического вреда, но весьма расшатывало нервную систему. А потом я заметила, что людей в доме стало меньше. Утром меньше народу собиралось на завтрак, меньшими группами дети гуляли по долине. Но ничего конкретного так и не видела. И не пыталась ничего предпринять, пока однажды не случился страшный случай.
Мы с друзьями, человек 6, гуляли по берегу, жгли костер, кидали на расстояние в воду камни. Был теплый вечер, и вскоре начали сгущаться сумерки. Мальчишки подбрасывали сучья в костер и негромко переговаривались. Один из них предложил искупаться в море. Не знаю почему, но вообще-то в море мы не заходили, нельзя было даже бродить. Максимум, что позволялось - потрогать воду руками, достать камушек с расстояния вытянутой руки, набрать воды в котелок. С чего ему вдруг пришла такая идея в голову? Его друг поддержал затею, а девчонки наоборот начали испуганно отговаривать, это было каким-то серьезным проступком. Я не участвовала в разговоре, я вообще сидела на большом камне чуть вдалеке ото всех и наблюдала. Завязался спор, в конце концов, парни не стали никого слушать. Они поднялись от костра и с сердитыми лицами направились в темноту к кромке воды. Остальные притихли, но следом не пошли, эти двое были чуть взрослее нас, не принято было всерьез оспаривать решения старших. У края они остановились, как будто набираясь смелости, а потом прямо в одежде, не раздеваясь, побрели вперед. Сомневаюсь, что кто-то из нас умел плавать. Дно круто уходило вниз в глубину, через несколько метров вода скрыла ноги, руки, плечи, а потом и полностью головы мальчишек.. Это было глупо! Не так я понимала значение слова «искупаться», было непонятно – зачем вообще заходить в воду, не воспринимая это как забаву. Те, что сидели у костра как-то быстренько собрались, закидали песком огонь и по-тихому ушли, а я соскочила с камня и подошла к воде. Поверхность перестала расходиться кругами. Темнота и тихий плеск – было жутковато. Что заставило их уйти в море?
Через несколько минут вода резко заволновалась и на поверхности показались две макушки. Я поначалу обрадовалась, но потом увидела, что с глубины на меня выходят уже не люди. По крайнем мере, не живые люди. Я уцепилась взглядом в одного из них и не могла оторваться, прикованная ужасом. Волосы были спутаны и торчали грязными сосульками, с головы лохмотьями свисали водоросли, на серой коже лица проступили трупные пятна, глаза ввалились в темные провалы, но были зрячими – он смотрел на меня, двигаясь вперед. Рот скалился в мерзкой усмешке, с грязных лоскутов бывшей одежды стекала ручьями вода. Неприятное, страшное зрелище. Сначала я окаменела от страха, но чувствуя, что расстояние между нами стремительно уменьшается, через силу, начала отступать назад. Два существа, одинаково изуродованные разложением и грязью, упорно молча двигались в мою сторону. Я шарахнулась в сторону, не отрывая глаз. Отвернуться не решалась, так же молча пялясь перед собой, отступала по песку шаг за шагом. Казалось, только повернись, и уже протягивающиеся к тебе безобразные конечности ухватят за плечо. Спиной втолкнулась в прибрежный колючий кустарник и оцарапав локоть, наугад дернула ветку, попавшую под пальцы. Сухая хворостина крошилась в руках, и я, не думая, что делаю, начала кидать обломки в приближающиеся мерзкую тварь. Навряд ли это смогло бы его остановить, но движение создало ощущение хоть какого-то сопротивления и придало сил. Тонкие короткие палочки врезались в то, что осталось от лица, и застревали как в вязком болоте, всасывались во внутрь и оставляли рваные не затягивающиеся дыры. Почти сходя с ума от страха, развернувшись и располосывая руки о колючки, ломанулась прямо сквозь бьющие ветви в сторону расщелины, ведущей к дому.
Утром никто из свидетелей вчерашнего не говорил о случае у моря, я и не спрашивала. Двоих, ушедших в море и вернувшихся измененными не вспоминали. Дни продолжали тянуться ярким светом, вечера и ночи все так же для меня наполнялись случайными передвижениями и шорохами вокруг. Только через какое-то время я начала их видеть. Даже еще до наступления кромешной темноты, в сумерках, каким-то образом, я научилась различать силуэты, бродящие по дому и вокруг. С каждым новым увиденным призраком, все четче вместо фантомного серого пятна могла разглядеть бывших людей, с их изувеченными телами, раздробленными вывороченными из суставов конечностями, изъеденными гнилью лицами, стеклянным взглядом в никуда. Они бродили мимо живых, которые не видели и попросту не знали о них. Не выказывая никакой конкретной цели, спускались и поднимались по лестницам, хаотично обходили территорию у дома, иногда сталкивались на дорожках, и тут же расходились каждый в свою сторону.
Их было немного, но я не видела одних и тех же каждое последующее явление. Они меня не трогали, не причиняли весомых неудобств, не пытались приблизиться, словно не замечали, и я постепенно перестала бояться и шарахаться. Ощутимой проблемой, возникшей со своеобразным «прозрением», стала невозможность спать по ночам. Сон при всем желании не шел. Встретив с наступлением темноты первые тени, я, чаще всего, взбиралась на пологий кусочек крыши дома над балконом, куда существа не могли попасть, и наблюдала сверху за периодически попадающими в поле зрения. Сидела до наступления утра, зная, что смогу отоспаться днем при свете. Не могу сказать, какое время продолжалась эта канитель, я порядком устала от однообразия. Я ничем не занималась, только и делала, что вглядывалась вниз, привыкшими к темноте глазами, по ночам и спала днями. К бродящим в доме и вокруг уже не чувствовалось омерзения, я пожалуй, даже испытывала к ним что-то вроде жалости. Смотреть на бессмысленные передвижения искалеченных разбитых тел, не понимая причин их появления и не догадываясь о своей роли во всем этом действе, было весьма удручающе.
Однажды, забравшись на излюбленное местечко на козырьке балкона, я с удивлением обнаружило, что оно уже занято. На моем месте, поджав к груди ноги и обхватив колени руками, сидела девчонка моего возраста. В темноте она казалась белым светящимся комочком. Тоненькая как былинка, с угловатыми хрупкими плечиками, большими серыми глазами и светлой макушкой. Она подняла на меня взгляд и тут же подвинулась, я села рядом, застывши в такой же позе. Девочка молчала, я тоже не знала, что спросить. Мне было интересно, откуда она взялась, но я не решалась первой нарушить тишину. Действительно, было невероятно тихо, ни шелеста листвы, ни стрекота летних сверчков, никаких ночных звуков. Даже тени, то и дело выворачивающие по гравийной дорожке из-за видимого угла дома, похоже двигались над землею и не издавали ни единого шороха. Посидев еще чуть-чуть, я все же спросила: «Ты видишь?». «Вижу», - интонация была ничуть не удивленной или заинтересованной, скорее уставшей. Мне казалось, что она все знает – кто, откуда и зачем, и сейчас обязательно мне объяснит, поэтому я сидела и просто ждала продолжения. Темная долина под нами скупо освещалась луной, видны были абрис дороги, спускавшейся к дому и очертания темных гор, контрастирующих с серебрившимся каменными верхушками. Девочка сидела, вглядываясь в видневшееся где-то на горизонте начало дороги, и я невольно следила, куда упирается ее взгляд. Она неожиданно схватила меня за руку и велела: «Смотри, сейчас..».
Я глядела, всматриваясь что есть силы, надеясь найти ответы на мои незаданные вопросы, но ничего не видела. Тогда она тихонько начала говорить, речь ее была сбивчивой и оборванной: «Ты – проводник. Кого-то из нас выбирают, хотим мы этого или нет... и мы должны. Они все потерянные.. они не виноваты, но не могут сами. Мы должны помочь им уйти». Нежным детским голоском, пока она говорила, у меня словно открывалось сознание. Еще ничего не видя и не попробовав сделать, я будто начинала понимать – как, что случится, и что я должна делать. Не вырисовав для себя ни единого образа, не предчувствуя определенных действий, догадывалась, что все необходимое мне уже вложено в мысли и подкинуто интуитивными способностями. Впитывая в себя всю невесомую неосязаемую, но такую важную информацию, вдруг прониклась невероятным восторгом и уважением к этой маленькой светлой девочке, которой досталась нелегкая ноша. Подумалось, что мне проходить этот путь будет значительно легче, приняв ее объяснения и поучения, тогда как самой ей пришлось догадываться самостоятельно и учиться на своих ошибках. Зато теперь она с облегчением передает мне свой опыт, получая возможность отдохнуть.
Она снова сжала мою руку, и мы волшебным образом оказались на земле, стоя за калиткой двора на краю дороги. По дорожке от дома брело несчастное убогое существо, натыкаясь на камешки сбитыми волочащимися ногами, застревая перед ними и обходя, казалось бы такие незначительные для живого человека, препятствия. Слепо тыкалось в другую сторону, разворачиваясь чуть ли не под прямым углом, не зная ни цели, ни смысла передвижения. Я насмотрелась за последнее время на подобных, только этими видениями и были заняты все мои ночи. Вот только, что мне делать с ними я тогда не знала, понимала только, что не просто так мне дано их увидеть. Моя спутница, указала мне рукой куда-то в сторону гор, и тогда я услышала – тонкий хрустальный звук, мелодичный ненавязчивый колокольчик в густой застывшей тишине. Или звонок... Детский велосипедный звоночек, еле слышный приятной мягкой трелью. На дороге в конце долины высветилось светлое пятнышко, неспешно катившееся в нашем направлении. Чем ближе оно приближалось, тем четче можно было различить действительно катящий велосипед, с белой рамой, отблескивающими спицами и аккуратным металлическим звоночком на руле. Двухколесный, не слишком большой, без кого-либо управляющего им, сам по себе он плавно двигался по дороге. Зомби-существо уже достаточно далеко утащилось от колеи, все так же впадая в ступор перед малейшей преградой. Когда велосипед приблизился к кему, я уже знала что делать, и повторяла: «Заблудшая душа, держись.. Держись!» Девочка поправила меня: «Не надо вслух, они все равно не слышат тебя. Слова должны идти изнутри, ты не должна их говорить, их надо чувствовать и звать сердцем». Я звала, просила держаться, вкладывая все желание помочь, настраивая и направляя. Существо, услышавшее меня, остановилось и замерло. Начав растворяться белой дымкой, потянулось размазанным облаком к дороге, просквозило, тая, сквозь рамку велосипеда и исчезло на ходу. Я провела его в иной мир и избавила от земных тягот и мучений.
* * * *
Дальше почему-то было снова страшно, это не было продолжением сна о потерянных душах, а какое-то отдельное зомбо-злобие, где, пожалуй, спасать нужно было уже меня. Среди этого продолжения я несколько раз заставляла себя очнуться, но неизменно проваливалась обратно в сон, совершенно осознанно мучаясь – да когда ж это уже кончится! Размышляла на ходу: ну зомби, подумаешь, что они мне сделают? И сама себе отвечала – боль, боль, больно, я боюсь боли!! Проснулась в шесть утра и пошла бродить по квартире, ни капельки не отдохнувшая и вымотанная. Досыпала днем.